В 13 лет мне постоянно хотелось есть. Может быть, оттого что я с утра до вечера носился на улице, проводя большую часть дня в играх со сверстниками. А, может быть, еды просто было недостаточно. Да и откуда было ей взяться.

  Я тогда обитал у тетки моего отчима, которая жила со своей подругой в комнатке коммунальной квартиры.  Трехсменная работа транспортерщицами на заводе не давала возможности иметь обильную пищу. Картошка, хлеб, сахар, чай не всегда были в достатке, а о другой еде нечего было и мечтать.

  Часть их заработка уходила на воскресные выпивки. Тогда же на столе появлялась селедка, соленая капуста и огурцы. Также появлялся мужчина с гитарой по фамилии Коровин, который работал заведующим заводским клубом.

  Я с трудом засыпал под песню «Самара – городок». Эта песня была самой любимой тетей Лёлей, которая была родом из Самары, как и ее племянник – мой отчим, уехавший туда поступать в институт.

  Подруги жили дружно. Имели наколки на руках соответственно «Леля» и «Аня».

Тетя Леля была брюнетка, стриженная под каре. Тетя Аня выглядела симпатичной деревенской женщиной. Обе были спокойны и рассудительны. Никогда не разговаривали на повышенных тонах. Прошлое их было криминально, т. к. в нашем городке жили одни ссыльные и вербованные. На улице считали, что они лесбиянки. Я не понимал, что это обозначает. Но говорилось это пренебрежительным тоном, что меня обижало. Пришлось даже несколько раз подраться, чтобы не обзывались.

  Ко мне они относились терпимо, с состраданием и как к временной неизбежности. Отчим обещал им забрать меня к себе в Куйбышев через год.

Необходимо пояснить, как я оказался в этой развеселой компании.

 Дело в том, что два года тому назад умерла моя мать, оставив меня на иждивение отчима. Отчим, не долго думая, сплавил меня своей тетке, которая проживала со своей подругой в коммунальной комнатушке.

   Интерьер комнаты был более чем скромен и состоял из кровати, на которой  вместе спали подруги и моей раскладушки. Стол со стульями служили вместо вешалок, тумбочек, полочек.

  Подруги, уходя на работу, оставляли кое-какую еду. К их приходу в желудке у меня урчало от голода. С работы они приносили с собой что-нибудь поесть, и мы вместе усаживались за стол. Иногда они до работы готовили постный супчик или жарили картошку на подсолнечном масле. В общем, с едой дело было туго.

  Однажды тетки приготовили клюквенный кисель, и ушли на работу во вторую смену. Три полные тарелки киселя располагались на столе. Мне полагалось до сна съесть одну тарелку киселя с черным хлебом, а – две другие будут съедены подругами после работы.

  Как только они ушли, я мгновенно съел свой кисель, который мне показался необыкновенно вкусным. Прибежав в сумерках с улицы, я обнаружил, что кроме хлеба и оставшегося киселя есть мне нечего. Походив вокруг стола в нерешительности, я решил съесть половину тарелки киселя. Совесть не позволяла мне съесть все сразу, но ближе ко сну совесть притупилась, и я успешно прикончил весь кисель, успокоив себя мыслью, что тетки, как всегда, с собой что-нибудь из еды принесут.

  Подруги со второй смены приходили в полночь. Включали свет, ужинали, переговариваясь между собой. Я всегда сквозь сон слышал их приход и засыпал только после того, как они укладывались, поскрипывая и шушукаясь.

  То, что я услышал в этот, раз меня очень расстроило. Оказывается, они рассчитывали поужинать киселем, и ни какой еды с собой не принесли.

На мою голову сыпались упреки. Я сгорал от стыда, притворяясь спящим, а они, попив чайку, улеглись, отложив серьезный разговор со мной до утра.

  Я не мог понять – каким образом съел весь кисель. Ведь поступок был отвратительный,  и результат был очевиден, а идиотом я себя не считал. Какое то затмение случилось.

То, что я не идиот, тут же подтвердилось пришедшей мне на ум оправдательной версией.

     Мать мне кроме моего отчима в наследство оставила еще своего отчима, который приходился мне не родным дедушкой. Он жил в частном доме на окраине города. Иногда я захаживал к нему в гости. Мне там нравилось – у него всегда было что поесть. В огороде росла малина, а на чердаке хранились папиросы «Красная звезда». Одну пачку я у него стащил, чтобы угостить старших пацанов, да и самому сделать взрослый вид.

А вообще, курить мне было противно. У деда был младший сын лет шести. Я ему покровительствовал и учил тому, что сам знал. Я катал его на раме дедушкиного велосипеда по поселку, где располагался их небольшой домик.

  Оправдательная версия мне так понравилась, что я крепко уснул до утра. Утром подруги меня растолкали, и давай стыдить. Я же в оправдание сказал, что приходил в гости дедушка со своим сыном. Кроме киселя угостить их мне было нечем. А кисель им очень понравился, особенно дедушкиному сыну. Тетки уважали деда и похвалили меня за гостеприимство.

  В будущей взрослой жизни, когда я испытывал большой соблазн, то всегда вспоминал этот случай. Приходилось воспитывать в себе мужество терпеть соблазны, которые преследуют человека всю жизнь. Верующие, на пример, легко объясняют подобное простой фразой: “Бес попутал”. Но мне то известно, что это был ни какой не бес, а голодуха.  Также  становится более ясно – откуда берутся вруны и фантазеры.